Часовня во имя прп. Сергия Радонежского и святой равноапостольной Нины

В 1849 г. у северной и южной стороны ограды монастыря по проекту архитектора Н. Е. Ефимова были выстроены две одинаковые часовни. Время закрытия часовен не установлено, но известно, что снесены они были уже в послевоенное время.

25 сентября 2005 г. на историческом месте южной часовни состоялась торжественная закладка новой часовни, которая и была возведена по первоначальному проекту. Часовня освящена во имя покровителя монашества преподобного Сергия Радонежского и святой равноапостольной Нины просветительницы Иверии, в день памяти которой произошло освобождение города от вражеской блокады.

Существует предание, что когда для Новодевичьего монастыря была выделена земля за Московской заставой, на месте, где сейчас стоит часовня, была поставлена башня для сбора пожертвований на монастырь. В башне несла свое послушание странница Дарьюшка, хорошо известная и любимая среди богомольцев.В этой башне Дарьюшка познакомилась с обер-прокурором Святейшего Синода графом Н.А. Протасовым, ставшим впоследствии одним из благотворителей обители.

 Из книги Софии Снессоревой «Русская странница Дарьюшка»

«Золотая гора»

- Дарьюшка, а как это ты с познакомилась с графом, который после так любил тебя, как он с тобою познакомился?

- Раз в зимнее время сижу я подле Царицы Небесной за работою; красоты-то добрые люди много надовали, так все и ладила как бы получше. Игнатьюши-то не было, чтобы помочь мне да поскорее смекнуть да понарезать лоскуты как лучше – вот твоего-то любимого батюшки Сергиевского. Ох, уж больно он сметлив, да уж утешник какой убогих людей! Сядет это с тобою наземь, почнет кроить да резать разную красоту, словно ученый портной, а сам с тобою все таково весело гуторит, и не видишь, как уму-разуму поучает да слово Божие в душу насаждает.

Вот без него-то дело мое тянется, а время божеское летит без оглядки, глядь – а вот и ночь пришла. Худые-то руки заработались, а ум-то все ходит к матушкам своим на Васильевский остров и все-то передумает – сколько оне натерпелись горя и как бы Господь  милостивый подкатил золотую гору выстроить бы им обитель.

 Вдруг, словно гром загремел, подкатила каретина и с фонариками. Выходит оттуда генерал, что ли, прошел это мимо меня, поклонился и давай молиться. Помолился он и спросил:

- А что, старушка, ты одна здесь живешь?

- Все старицы-то живут на Васильевском острове, да здесь, на кладбище, четыре, а я одна с Царицей Небесною на башне живу.

- Много денег набираешь?

- Когды уж много, кормилец, иной день двугривенного не соберешь. Вон, глянь-ко на тарелку: ноне-то больше двугривенного набралось: шли светлолобые да и остановились помолиться. А я и выхожу с тарелкой да прямо к их старшому: «Не позволишь ли, кормилец, твоим светлолобым копеечку положить, чтобы святую обитель отстроить?»

- Уж где светлолобым лишнюю копеечку достать! А вот я двугривенный за всех положу.

Так и положил, а тут и солдатики кто копеечку, кто грошик – вишь, сколько медянок положили, почитай на полтинник будет… Колды тут много набирать;  никто не ходит и не ездит.

А он и почал все допрашивать: как и что в монастыре делается, велик ли доход, какова игуменья? Убогий человек и порассказал ему все как есть. А там и пришло мне на ум: уж не царь ли это? Поклонилась ему в ноги, да и спрашиваю:

- А что, родимый, уж не царь ли ты православный?

- Нет, старушка, не царь. А что, разве тебе хотелось его видеть?

- Колды не хотеть! Ведь царь от Господа поставлен, ему одному забота да жалость до всех своих человеков. Спаси его, Господи, и со детушками! Хоть бы одним глазком-то посмотреть на Божия посланника.

- А что же бы ты сказала ему?

- Сказала бы: что приказал он обитель строить, а строить нечем, так не строенное место и стоит; старицы сидят в духоте и тесноте, слезы льют и больно трудятся по его царскому велению… Да и то правда, когда захочет Господь подкатить матушке золотую гору, и царь рад будет помогать, так матушка и выстроит святую обитель.

Генерал-то (обер-прокурор Святейшего Синода граф И. О. Протасов) усмехнулся.

- Хорошо, - говорит, - старушка, ты молись Богу, а наш царь всегда рад помогать доброму делу.

После того матушка рассказывала, что генерал-то был у нее и говорил, как заезжал он в башню и разговаривал с бедной старухой. Генерал-то, вишь, был самый набольший над попами и монастырями.

- А золотую-то гору подкатил ли Господь матушке?

- Подкатил, Князь, да еще какую! Батюшка царь приказал выдавать по 25 000 в год, пока выстоят кельи с церковью и с больницею, а остальное там, собор и другие постройки, это уж человеки Божии помогали. Вот и вытроила игуменья Феофания обитель святую во славу Бога, все трудами да слезами, молитвою да любовью к каждой душе человеческой. Спаси ее, Господи! И с хорошими монахинями!

Как выстроили два большущие дома, так и отвели каждой сестре уголок светлый и приятный, и все-то кельюшки сходятся в церковь Божию, словно дороженьки в Царство Небесное, и все-то не нарадуются, хвалят Бога да за русского православного царя молятся.